Когда португальские иезуиты начали обращать подданных сегуна в христианство, их ждал приятный сюрприз: японцы переходили в новую веру быстро и без особого сопротивления. Сказывалась присущая их менталитету религиозная пластичность. Она же подкидывала иезуитам массу проблем: многие из обращенных не понимали, почему они теперь должны молиться только иностранному Богу — Будда ведь не стал от этого хуже, да и Аматэрасу никуда не делась.
Еще «непонятливые» японцы быстро начали заниматься мифотворчеством, придумывая собственные истории об Иисусе, отчего иезуиты хватались за головы. Вершиной этого восхитительного и наивного творческого акта стала легенда о том, что сын божий, на самом деле, выращивал чеснок на севере Японии, оставил здесь потомков, дожил до сотни лет и оставил после себя могилу в деревне Сингу. Могила стала местом паломничества и существует до сих пор.
Согласно серии легенд, развившихся в среде японских христиан эпохи Эдо, в 21 год Иисус прибыл в Японию для того, чтобы научиться духовности у здешних дзен-мастеров.
